18 мая – День памяти жертв геноцида крымских татар
Депортация крымских татар 1944 года
18 мая – День памяти жертв геноцида крымских татар 1944 года — насильственного выселения целого народа из Крыма и массовых убийств крымских татар преступным сталинским режимом.
18 мая 1944 года в Среднюю Азию из Крыма был отправлен первый эшелон крымских татар. Поводом для депортации служило сфабрикованное преступной сталинской кликой чудовищное лживое обвинение в якобы «массовом дезертирстве» из красной армии, якобы в «сотрудничестве с немецкими оккупационными войсками» и якобы в «участии крымских татар в коллаборационистских формированиях». Реальным же поводом для депортации была этническая чистка Крыма для обустройства дач для сталинской клики и функционеров режима и заселения обслуживающего персонала из России. Депортации подверглись в основном старики и дети. Все же мужчины-татары героически сражались с гитлеровскими оккупантами на фронтах Великой отечественной войны.
Принудительное выселение крымских татар началось в 3 часа утра 18 мая и завершилось 20 мая. Депортированным давалось на сборы от нескольких минут до получаса. С собой им удавалось собрать только немного вещей и продуктов, а всё остальное имущество оставалось и было незаконно конфисковано режимом. Операцию осуществляли 32 тысячи вооруженных солдат НКВД. В течение 2 дней крымских татар хватали и свозили машинами к железнодорожным станциям Бахчисарая, Джанкоя и Симферополя. Противящихся убивали на месте. Людей как скот битком набивали в тесные вагоны без удобств и вывезли в Среднюю Азию. За три дня была вывезена 194 тысяч человек. Еще 6 тысяч отправили в ГУЛАГ. Многие погибли по дороге от голода, холода, духоты, болезней и давки. Умерших выбрасывали через окна. В результате этого чудовищного преступления советского режима погибли более 100 тысяч крымских татар – 46 процентов народа.
Массовое убийство всех жителей деревни Чокъракъ на Арабатской стрелке
После депортации крымских татар НКВД отчиталось кровавому тирану Сталину о прекрасно выполненной спецоперации по зачистке Крыма. Бравые коммунисты, продолжая строить коммунизм и концлагеря, ждали повышения по службе. Ну как же, выселили целый народ. Причем, почти половине уже не нужны даже дома, они не доехали живыми.
Татарские названия сёл переименовывали в новые, советские. Чтобы никакого воспоминания. И чтобы никакой истории. А только усредненное счастливое советское будущее. Колхозы, коммуны и оды Сталину. И вдруг, в июне 1945 года, оказалось, что есть одна деревня, на Арабат бели (Арабатской стрелке) – маленькая рыбачья деревня Чокъракъ, где до сих пор живут крымские татары, которые и понятия не имели о том, что весь их народ депортировали. Они продолжали ловить рыбу, обрабатывать землю и просто жить. Местная власть трясясь за свою коммунистическую шкуру нашла выход. Всех жителей села: стариков, детей, мужчин и женщин, больных и здоровых… погрузили на баржу. Когда баржа достигла середины Азовского моря, её затопили. Все, кто находились в трюмах рыдали, звали на помощь. Они не понимали, почему и за что. Но там, в середине моря их никто не слышал, а барже наполнялась водой и уходила ко дну. Также, как и в эшелонах для скота старики поднимали над собой детей, чтобы те дышали, здесь, в барже, тонущее родители тоже поднимали детей над собой. Чтобы те вдохнули. В последний раз… Целое татарское село Чокъракъ умерщвлено адептами преступного советского режима и покоится на дне Азовского моря.
Массовые убийства солдат и офицеров – крымских татар, вернувшихся на Родину с войны
О продолжении чудовищных преступлений сталинского режима – массовых убийствах и казней офицеров и солдат из числа крымских татар, вернувшихся на Родину в отпуск, а затем с фронтов войны – можно узнать из рассказов свидетелей этих чудовищных расправ.
Военный повар Асим Джуневтов, скрывший свое национальное происхождение и некоторое время еще прослуживший в Крыму. После 18 мая прошло какое-то время, и он получил приказ ехать с помощником в командировку к военным строителям на Ай-Петри.
«Утром рано я поднялся, чтобы вскипятить чай. Рядом с этим домиком на Ай-Петри был с правой стороны сосновый лесок – я туда пошел за дровами. В это время подъехали закрытые брезентом машины. С этих машин сошли люди в военной форме, погоны оторваны, ремни сняты, глаза завязаны и руки завязаны назад. Все они были босиком. Их погнали в сторону от леса, к самому обрыву над Ялтой. Я их считать стал – 25 человек, все в офицерской форме. И против них строились автоматчики. Я понял, что их стрелять будут, командовал один полковник. И один генерал по одежде и погонам, я заметил, ходит туда-сюда, что-то шепчет. Не мог слышать всего, мне трудно было, я отвернулся, а когда повернулся лицом, людей уже не было, автоматных очередей не слышал, наверное, их толкали, там очень большой обрыв.
Пошел к котлу, ко мне подошли два солдата, просили пить. Я дал им чай холодный, они пили. А я, в свою очередь, стал спрашивать, кто были те казненные? «Крымские татары, офицеры, стали требовать свои семьи, подняли шум в Симферополе, их там арестовали, сразу приговорили к расстрелу. Среди них было 5-6 человек русских (речь идет о смешанных, русско-татарских семьях). Это было в 1944 году, в июне или июле».
Такой же инцидент почти в точности повторился через год, высоко над берегом между Гаспрой и Мисхором, свидетелем стал старый русский человек из местных. Там группу крымскотатарских офицеров столкнули с обрыва в море живыми.
«Обычно такие казни, говорят, происходили в 1945-46 гг., когда демобилизованные офицеры, не найдя своих родных в Крыму, выражали возмущение несправедливостью содеянного. Таким предлагали собраться в определенный день, якобы помочь им поехать в места высылки, найти семьи, но вывозили их на расстрел».
Похожая, но не во всех деталях, расправа произошла в совсем другом краю Крыма. В Судакском районе, близ Туака, группу крымских татар-офицеров взорвали вместе с машиной, на которой доставили туда откуда-то из другого места. Знаменитый партизан и авторитетный свидетель Бекир Османов сообщал, что 78 татар-офицеров было расстреляно на склоне Сапун-горы (Севастополь), он же уточнял количество жертв взрыва в Туаке – 12 человек.
Гораздо позже окончания депортации произошел расстрел в Корбекуле, у стены сарая для сушки фруктов. Свидетели, на сей раз не татары, рассказывают, что у офицеров ордена и медали не были сняты, сверкали на солнце до последней минуты. Поскольку казнь происходила не в глухом лесу или на пустынном побережье, то ее наблюдали многие, и подробностей сохранилось больше. Среди 7 человек расстрелянных двое – Арнаутов и Подош – были местными, их узнал в лицо корбекульский пастушок, русский мальчик Володя Шеленга, рано утром проходивший со стадом близ сараев. Летчик Муаррем Арнаутов , брат казненного, узнал о казни брата совершенно случайно, от соседа по палате в госпитале, во время обычной беседы, то есть из совершенно независимого источника.
Сообщают, что в 1945 году крупная группа средних и старших офицеров-крымских татар (300-400 чел.) собралась в Симферополе. Они требовали возвращения их семей в Крым. Дело дошло до Москвы, из ЦК партии поступило распоряжение отправить всю группу временно в какой-нибудь санаторий на Южном берегу, пока будет решена техническая сторона дела. Так и сделали, а затем состоялось обычное «решение проблемы», свидетелем исполнения которого оказался вполне конкретный человек, военный шофер Гриша: «Была глубокая ночь, мы, не зная для чего, остановились у здания санатория, в машины стали грузить каких-то людей, охрана была такая, что у каждого из этих людей был поставлен охранник, и каждый вел своего. Я услышал только, что мы едем в какое-то дере (ущелье). С нами никто не разговаривал. По приезду в это дере, мы, выгрузив людей, стали отъезжать, я услышал частые автоматные очереди, услышали это и другие водители. Людей, которых казнили было приблизительно человек 400».
Еще одно свидетельство – о расстреле на склоне Бабугана, куда офицеров доставили прямо из Симферополя; еще одно, того же рода, – о бойне близ деревни Топлы, а сколько подобных акций было проведено более профессионально, то есть совершенно скрытно?
Полковник Решат Садреддинов вспоминает, как после капитуляции Германии подразделения, в которых он находился, перебросили в Австрию. Тогда и удалось получить увольнительную, чтобы поехать в Акъмесджит. То, что он увидел там, поразило: нигде нет ни одного крымского татарина. Сгоряча он направился в здание НКВД, одетый по форме, в орденах, медалях, с наградным «ТТ».
– Прихожу туда, а там сидит какой-то лейтенант. Я на него накинулся: как так, почему? Он мне в ответ начинает что-то юлить, а я думаю, застрелю его, сволочь. Выхватываю пистолет. И тут кто-то сзади дает мне команду:
– Кругом! Выйти из кабинета!
Я выполняю команду, выхожу. А потом подходит ко мне какой-то человек и говорит: «Такие как вы, офицеры-крымские татары приезжали два месяца назад, требовали объяснить, почему их семьи выслали. А их, человек 200-250, посадили на автобусы, вывезли под Карасубазар и расстреляли под Белой скалой. У вас есть 24 часа на то, чтобы покинуть Крым».
До сих пор не знаю, кто был этот человек. Я из Акъмесджита поехал сразу в Москву и стал выяснять уже там, где находится моя семья».
За три дня Решат Садреддинов выяснил, что его родные находятся в Узбекистане, в городе Бекабад. Приехав туда, он нашел их в землянках, голодных и больных.
Анифе Шевкиева рассказывает о том, как ее муж, старший лейтенант Ибраим Шевкиев был свидетелем расстрела группы крымскотатарских офицеров между Новоалексеевкой и Джанкоем. Состав остановили и приказали всем крымским татарам выйти из него. Ибраим Шевкиев был без ноги, на костылях. Несколько офицеров, когда им сказали, что в Крыму их семей уже нет, и им следует ехать в Среднюю Азию, начали возмущаться. Энкаведешники отвели их в сторону и расстреляли. Также Ибраим Шевкиев рассказывал, что некоторых крымскотатарских летчиков, выражавших возмущение тем, что когда они проливают кровь на фронтах, их семьи выгнали из домов и отправили умирать на чужбину, посадили в бочки и сбросили с самолетов.
Судьба солдат, чьи части стояли в Крыму, оказалась иной. Усеинов Асан из Узунджи (Балаклавский район), служивший в Приморской армии, вспоминает: «После 18 мая мне перестали доверять…. Я стал замечать, что за мной следят. В один день меня вызвал старшина и сказал: „Берите продукты, вы поедете в другую часть, в артполк“. Я сдал автомат, а продукты не взял. Мой попутчик, старший сержант, привел меня в т. наз. артполк, расположенный за Симферополем и огороженный колючей проволокой. Здесь мне дали новую одежду. В этом полку собрали со всего Крыма крымских татар-фронтовиков, всего 150-200 человек. На вышках вокруг нас охраняли вооруженные солдаты. У нас же ни у кого оружия не было. Среди нас было немало офицеров-крымских татар и несколько медсестер. Однажды ночью нас погрузили в машины и привезли в Симферополь, где нас оцепили „зеленые фуражки“. Всю ночь мы простояли. Утром нам приказали построиться по четыре и идти к вокзалу. Строй вели наши, но по краям шли „зеленые фуражки“. Пришли на вокзал, подали команду „Смирно!“.
К нам вышел генерал (зам. Берия), мы не дали ему говорить, стали кричать, чтобы убрали от нас оцепление. Генерал дал команду убрать… и обратился к нам со следующими словами: „Ваши семьи находятся в Средней Азии. Простите, у нас не было возможности разобраться с ними. Вы сейчас без всякой охраны поедете в Узбекистан. Ваши родные находятся в очень тяжелом положении. Прошу вас не задерживаться в дороге“.
Несмотря на скудость информации, дошедшей до нас, уже сейчас можно сделать некоторые осторожные выводы. Судя по всему, казни татарских офицеров заранее не планировались – несколько десятков крымскотатарских солдат и офицеров, лежавших в крымских госпиталях, по выздоровлении были благополучно отправлены в среднеазиатскую ссылку. Расстрелы же, скорее всего, были вызваны настойчивостью и последовательностью требований боевых офицеров (судя по всему, их скопилось в Крыму неожиданно много), которые наверняка пользовались симпатией таких же, как и они, фронтовиков – русских офицеров. Эти крымскотатарские группы грамотно и настойчиво требовали отмены постановления о депортации, не имевшего под собой никакой правовой основы, противоречивших советской Конституции – все это было очень серьезно. Тогда, очевидно, и было принято какое-то решение об их «обезвреживании» обычным для карательных органов методом. Соответствующее распоряжение было, очевидно, разослано в райвоенкоматы Крыма. Этот вывод следует их того, что аппарат именно РВК явился единственным исполнителем указанной акции. Дальнейшее научное расследование, безусловно, уточнит эту картину, нарисованную здесь в самых общих чертах.
Размышление над судьбой обеих небольших групп крымских татар, отколовшихся от основной массы народа, и тех мирных жителей, что остались на родине после депортации, и боевых офицеров прорвавшихся на полуостров гораздо позже завершения «этнической чистки» Крыма – приводят к схожим выводам. И первые, и вторые не могли не осознавать, что бросают вызов сталинскому режиму, вызов не просто опасный, но ведущий к практически неизбежному смертельному исходу.
Что руководило этими гордыми людьми, что именно оказалось сильнее естественного и властного инстинкта самосохранения, сильнее даже любви к ближним, на вечную разлуку с которыми, они знали, себя обрекают? На этот вопрос не может быть двух ответов: это было могучее чувство любви к родине, к Крыму, которую они не могли (не хотели?) преодолеть. Это было именно то чувство, из-за которого несколькими годами спустя начала разгораться все шире и шире всенародная и многолетняя борьба за Возвращение. Это было чувство, которому обязано своими достижениями все национальное движение крымских татар за возвращение на Родину – в Крым».
Страшные итоги геноцида крымских татар
В мае 1944 года сталинским режимом умерщвлено более 100 тысяч крымских татар – 46 процентов народа.
В июне 1945 года – все жители целого татарского села с Арабатской стрелки, которых не успели депортировать были утоплены на барже вместе с её экипажем. С 1944 по 1946 годы – солдаты и офицеры, герои-фронтовики, вернувшиеся с фронта и обращавшиеся с вопросом “где их родные?” – почти все были схвачены и казнены палачами НКВД. Их были тысячи. И только около 9 тысяч крымских татар-фронтовиков, победителей фашизма смогли живыми попасть в Среднюю Азию и присоединиться к своему многострадальному народу. Впоследствии советский режим до 1989 года яростно препятствовал крымским татарам возвращению на родину в Крым, подвергая их новым репрессиям. Сегодня доподлинно известно, что от сталинского геноцида погибли 195371 крымских татар. А виновные в этом чудовищном преступлении так и остались безнаказанными.
А сколько крымских татар было убито и умерщвлено коммунистами с 1917 по 1940 годы, сколько жизней крымских татар унёс спровоцированный коммунистами голод 1920-1921 и 1931-1933 годов, сколько погибло крымских татар в советском ГУЛАГе. Это стало продолжением не менее преступной колонизаторской политики царского режима, в результате которой доля крымских татар в составе населения Крыма с 95% в 1783 году снизилась до 29% в 1917-ом.
В страшный год голода, в 1921 году, не было ни одной татарской семьи, в которой кто-либо не умер от голода. В еще более страшные голодные 1931-1933 годы, когда трупы валялись на улицах деревень и городов, в крымских портах беспрерывно грузились золотой отборной пшеницей иностранные пароходы, неперебродившее молодое вино перекачивалось по трубам в трюмы наливных судов. Обуреваемые лихорадкой, заготовщики спиливали рота с живых коров и срезали лошадиные хвосты и гривы. И рога и щетина превращались в валюту на закупку заграничного промышленного оборудования СССР.
В годы раскулачивания и сплошной коллективизации. В крымских деревнях, не вступивших поголовно в колхозы, власти засыпали песком колодцы и запрещали врачам принимать рожениц в больницы и лечить больных. По дорогам тянулись вереницы повозок с наваленными доверху, еще живыми, барашками с перебитыми ногами, чтобы не разбежались. Дорезать на месте не успели, везли на бойни.
Крымский татарин – первоклассный садовод и труженик: на своих крошечных, иногда величиной с большой ковер, участках каменистой земли, он ухитряется выращивать высокоценные земледельческие продукты. Если к этому добавить еще курортно-дачный промысел, то татарский крестьянин в каком-нибудь Кореизе или Алуште, мог жить припеваючи. Естественно, для советских властей этот труженик являлся капиталистом, подлежащим раскулачиванию и ликвидации “как класс”.
Крымские татары – коренное население Крыма и неотъемлемая часть великого татарского народа. Государство крымских татар – Крымский улус Золотой Орды возникло на полуострове ещё в 13 веке, а в 1443 году возникло Крымское ханство, которое в 1783 году было насильственно аннексировано Российской империей, после чего крымские татары начали подвергаться притеснению, как и татары в самой Российской империи. С тех пор, и вплоть до захвата Крыма красным режимом в 1920 году сотни тысяч татар были вынуждены бежать в Турцию.
