Ибрагим Салахов – татарский писатель и общественный деятель

110-лет назад, 30-го августа 1911 года родился татарский писатель и общественный деятель Ибрагим Салахов (1911-1998).

У ВРЕМЕНИ СВОЯ ПАМЯТЬ

     Эти строки принадлежат нашему легендарному, свободолюбивому земляку Ибрагиму Салахову, писателю, поэту, драматургу. 30 августа исполнилось 110 лет со дня его рождения. Он прожил долгую, плодотворную и интересную жизнь. Да, она была не легкой. Но ведь каждая, прожитая по-своему жизнь, тем и хороша, что не похожа ни на какую другую. Родом из Кокшетау, он стал Почетным гражданином нашего города. В фондах Акмолинского областного историко-краеведческого музея и областного архива хранятся личные рукописи Ибрагима Салахова, а также его книги, изданные в разное время на татарском,  русском, казахском языках с автографом писателя.

     Особую ценность наравне с рукописями представляет автобиография Ибрагима Низамовича, написанная им в 1990 году  и названная  «Пару слов о себе». Повторим же за ним то, что писал он своей рукой (с мелкими купюрами). В биографию Ибрагима Низамовича полагаю, обоснованно, вставлены его короткие рассказы – эссе, касающиеся воспоминаний детства, юности, зрелого возраста. Они так же – яркое отражение времени, эпохи, людей, живших рядом с ним.

НАЧАЛО ПУТИ

     «Родился я 30-го августа 1911 года в городе Кокчетаве. Отец – Низами, сын Салахутдина – плотник, краснодеревщик, малограмотный. Мать – Магиджамал, дочь Садыка. Родом они из Балтасинского района Татарстана. Оказались  в Сибири еще в 1900 году по воле судьбы – в поисках работы. Мать была грамотнее отца и очень религиозная. Как я начал говорить, она учила меня молитвам. Сама она часто (5 раз в сутки) и долго молилась. Отец не молился и в мечеть ходил редко (2 раза в год – Ураза айт, Курбан айт), не было времени, потому что он строил мечети по всему Кокчетавскому уезду.

     Когда мне исполнилось 6 лет, мать повела меня к Муртазе мулле Халфе, который учил детей у себя дома, и робко сказала:

    — Привела к Вам, Халфа, своего сына. При помощи Аллаха учите его уму- разуму. Мясо вам, кости – нам.

     Комната, где Халфа учил шакирдов, была довольно просторная и застлана коврами и кошмой. Муртаза мулла, с Кораном в руках, сидел перед нами. С правой стороны  возле него лежала длиннющая камча-плеть. Шакирды, мальчики, такие, как и я, стояли  на коленях и  вслух хором  повторяли слова молитвы или названия букв. Халфа, как полагается, бил нас усердно, но мы на него не обижались, потому что бил  он  или за то, что плохо учились, или за то, что все же допускали мы какие-то шалости.

     В 1920 (1923) году в Кокчетаве открыли татарскую светскую школы, куда в первый класс поступил и я (после 3-хлетней учебы в медресе).

     Однажды, когда я учился уже в четвертом класс, на общем ученическом собрании школы решили выпускать школьную, стенную газету, меня  избрали редактором. Эта ответственная и высокая должность (по моим понятиям) и обязала меня заниматься писаниной. Газеты надо было выпускать регулярно, 2 раза в месяц. А поскольку нужных материалов для освещения жизни школы не хватало, мне самому приходилось кряхтеть и писать статьи, песни, шарады.

     Ярко и образно описывается его детство в совсем коротких зарисовках, полных точно изображенных портретов близких ему людей, юмора и сатирических характеристик.

О ЧЕМ ПОВЕДАЛИ КНИГИ

… В семье я рос единственным ребенком. Дома играть было не с кем. Поэтому часто ходил к дяде Сафе, где всегда полный дом детворы – своих шестерых и еще соседские. Двор просторный, сараи, амбары. Наверное, во всем Кокчетаве не было лучшего двора для игры в прятки. Играли мы интересно, долго, забывая про обед и ужин. При этом мы избегали только одного места – пустующей старой бани с единственным, покосившимся «глазом».

   –  Сюда не ходите, – предупреждал Сафа-абзы,- здесь живет шах Маран.

    Безусловно, после такого предупреждения нам было страшно подходить к таинственной двери. Однажды, убегая от своих преследователей, забыв о предупреждении, я с разбега ворвался в эту запретную баню. И что там я увидел? Книги! С пола до самого потолка! Я только потом узнал, что в этой бане жил писатель, писал свои произведения поэт и  ученый Фахрутдин бине Мифтахутдин.

    Позже про него вспоминал сам Сафа. Вот его слова: «Мой отец приехал в Кокчетав в начале 60-х годов прошлого столетия как переселенец из Чистопольской волости Казанской губернии. Прибыв в Кокчетав, нанялся к баю Акылба (возможно, Акылбай). Главная обязанность – учить детей его аула, находящегося недалеко от Борового. Потом он переехал в Кокчетав, женился, купил дом и открыл  первую светскую школу в Кокчетаве». На вопрос Ибрагима, какие книги были написаны отцом Сафы,  тот ответил, что теперь не знает. Но тем не менее подчеркнул, что писал он много. Писал гусиным пером. Кода он спал, не знаю. Где они? Пропали…

   Далее Ибрагим Низамович продолжает повествование  со слов Сафа абзы о том периоде.

     «После смерти отца в 1913 году все его книги мы сложили в предбаннике. Там они пролежали до самой революции. Смутное тогда было  время, не до книг. В 1918 г. город заняли колчаковцы. Моего младшего брата Хади разыскивали каратели. Пришли к нам, обыскали весь дом, сараи, подпол. Зашли в баню. Часть книг сожгли, а часть разбросали. Разозлились, что не нашли Хади. Забрали меня в заложники, посадили в тюрьму. Чуть было не расстреляли…»

   На тот момент Сафы абзы было 91 год.  Не смотря на солидные года, это был общительный и веселый собеседник. Хорошее зрение, замечательная память. Многие поэмы отца он знал наизусть и читал с большой  охотой…  Ноябрь 1973 г.

Вот такие маленькие зарисовки с натуры… Но эти страницы так ярко освещают детство писателя, что не требуется никаких комментариев!

    …Когда к нам пришел учитель татарского языка и литературы Рахман-абый Яхин, под его руководством организовали литературный кружок и стали выпускать рукописный журнал «Ялкын» («Пламя»). И опять редактором был избран я.

     В те годы я уже начал писать короткие рассказы, стихи, которые посылал в Казань в редакцию детской газеты «Яш ленинче» («Юный ленинец») и в Москву в редакцию журнала «Октябрь баласы» («Дети октября»), где редактором работал выдающийся татарский поэт Муса Джалиль. Правда, мои творения больше возвращались обратно, чем появлялись на страницах печати. Однако я не унывал – продолжал писать…

      И здесь рискну прервать «монолог» писателя. Напомню читателям несколько фрагментов из книги «История зеленого дома».

     «…Почему мне дорог этот дом? Может быть, потому, что построен этот дом руками моего отца? Конечно, не для себя. А сыну знатного купца Шаймердена кажы –Шах-Мурату».

    … Дом был очень красивым, шикарно обставлен. Лишь один раз довелось побывать в его стенах совсем мальчиком Ибрагиму Салахову. В «Истории» писатель упоминает оставивших свой след в  той эпохе (и не только). Это первый татарский коммерсант Кокшетау Багау Баязитов и его сыновья Шакир и Закир. Правда, отзывается он о них весьма нелицеприятно, называя чуть ли не прихвостнями анненковцев. Когда белоказаки подходили к городу, Баязитовы погнали для них табун отборных лошадей, приготовили обильный дастархан. Позволю оговориться. В Интернете есть несколько иного плана информация. О том, что Богаутдин Баязитов был первым меценатом города. Что он открыл первый торговый дом на пересечении теперешних улиц Сатпаева и Ауэзова, первую татарскую школу. Свидетельство Ибрагима Салахова, мягко скажем, о другом. Пишется о том, что только в 23-м году после установления советской власти зеленый дом (зеленой краской были покрашены дом и ворота, возведенные для сына Шаймердена) отдали под обучение учеников. Именно в этих стенах родилась первая советская татарская школа во главе с  заведующим Наджми Каримовым. На мой взгляд, это бесценные крупицы истории. Ведь именно на страницах этих воспоминаний остались имена молодой учительницы Магитаб Абдрашитовой (Алма апай), редактора пионерской газеты Ниази Абдрашитова (сына того самого Усмана Абдрашитова, который позже станет прототипом героя романа), юных художников Нури Арсланова, Идриса Заитова, руководителя первого школьного кооператива Фазыла Насырова, отличницы учебы  Газизы Закировой…По воспоминаниям бывшего ученика, жизнь в школе бурлила и была богата многими событиями как школьной, так и общественной жизни.

     Осенью 1928 г. в татарской 7-летней школе им. Галимджана Ибрагимова состоялся выпуск 19 питомцев, 15-ти из них были вручены похвальные листы за отличную учебу. Их вручал директор Бар Нугайбеков.

 …Окончив Кокчетавскую татарскую семилетнюю школу, поехал в Казань и поступил в педагогический техникум. В эти годы мои стихи и маленькие рассказы публиковались уже на страницах печати, во многих республиканских газетах и журналах.

     В 1930 году, после окончания педтехникума обком комсомола Татарстана рекомендовал меня в редакцию республиканской газеты «Яшь ленинче».

         Через год меня перевели в комсомольскую газету «Кызыл яшляр» («Красная молодежь»). Позже мне поручили  организацию и выпуск нового литературно-художественного журнала для детей «Пионер каляме» («Пионерское перо»), сейчас «Ялкын».
     В 1932-1935 гг. служил в первом татарском стрелковом полку.

     После демобилизации из рядов Советской Армии я сразу же поступил на литфак Казанского государственного пединститута. В эти годы у меня из печати вышли одна за другой книги: пьеса «Ярату» («Любовь»), сборник стихов «Сакта» («На посту») и повесть «Дуэль». Все эти произведения были посвящены Красной Армии. Кроме них, я уже писал роман «Любовь и надежда». Завершить этот роман мне не удалось…

      В 1937 году я, студент 3 курса литфака пединститута, еду в Ялту на лечение. По поручению правления Союза писателей Татарстана я навещал находящегося на лечении больного писателя, революционера, крупного ученого Галимджана Ибрагимова, чтобы привезти его рукопись для издания. По возвращению  в Казань  был тут же арестован за связь с «врагом народа».

     12 мая 1938 года выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР по статье Уголовного Кодекса РСФСР 58, пункты 2-7-8-10-11-17 приговорила  Салахова И.Н. к 10 годам тюремного заключения строгого режима, к 5 годам лишения всех гражданских прав, после отбытия срока наказания. Срок отбыл от звонка до звонка. Вышел из заключения инвалидом.

     В 1956 году военная Коллегия Верховного Суда СССР, уже в новом составе, пересмотрела мое дело, и из-за отсутствия состава преступления отменила приговор 1938 года и реабилитировала полностью.

     В виду того, что после отбытия срока наказания мне не разрешалась прописка в городской местности (в данном случае в городе Кокчетаве) я вынужден был прописаться в Красном Яре. Там находилась комендатура НКВД, куда каждое утро обязан был ходить и отмечаться…

И.Салахов,с.Красный Яр ».

     Вот такое официальное изложение своего тернистого пути, уместившееся на каких-то одной-двух страницах… А пережито столько, что другим и не снилось и хватило бы на несколько человеческих жизней!

    От отца Ибрагим Салахов перенял тягу к прекрасному, трудолюбие и терпение, помогавшие ему стойко переносить невзгоды. А от дедушки, любившего чтение вслух, любовь к литературе. Именно в школе стали проявляться ранние задатки таланта. В ученическом рукописном литературном журнале он  помещает свои первые стихи и рассказы. По воспоминаниям писателя, в Кокшетауском уезде, после свершения Октябрьской революции шла Гражданская война, город занимали то колчаковцы, то анненковцы, то восставшие. Поэтому советские школы для детей казахов и татар открылись только после победы революции. В 1928 г., после окончания семилетки в Кокшетау, с маленьким деревянным чемоданчиком и тремя рублями за пазухой он  вместе со своим другом и однокашником Нури Арслановым приезжает в Казань, где оба становятся студентами. Как потом с юмором рассказывал друзьям, в первый же день у него все это «богатство» украли… Нури поступает в художественное училище, а Ибрагим – в педагогический техникум.  

     Во время своего обучения в техникуме в периодических молодежных изданиях того времени начинают появляться его первые короткие литературные произведения. Позже выпускник Казанского педагогического техникума работал сельским учителем, редактором татарских республиканских юношеских газет.

     -Какие это были годы, -делился Ибрагим Низамович,- Перо опережало мысли!

      Уточняя его строки автобиографии, добавим, что в годы службы в армии он тоже был связан не только со строевой подготовкой.  В Первом татарском стрелковом полку им. М.Вахитова Салахов был редактором военной полковой газеты «Укчы».
    А уж после службы вовсю разворачивается его литературная деятельность. Выходят в свет  первые книги. Чего стоил только его такой монументальный труд, как изданная в 1936 г. в Москве «Антология татарской поэзии». В молодежных изданиях Казани выходят  стихи, рассказы и повести. Таким был его полный надежд и творческих планов период жизни, оборвавшийся так нежданно…

      Говорят, человек, не познавший беды, никогда не поймет и не будет сострадать чужому несчастью. Пережив и моральные, и физические боль и потери, он до кончиков пальцев осознавал ту великую в своем плане миссию, на которую только способен человек широкой души.  Ибрагим Низамович не был большим начальником или депутатом. Но к нему могли постучаться в дверь в любое время дня и суток с одной просьбой: помоги! И он никогда и никому не отказывал. Шел к местному начальству, обращался выше. Потому что знал: люди верят ему. В его понимании: доверие никак нельзя было обмануть. Жил в частном доме в Красном Яре. Хотя мог бы переселиться в более комфортное благоустроенное жилье. Для себя лично он никогда не стремился стяжать лавры, как некоторые, живущие не так уж далеко. Истинное благородство было свойственно его характеру, богатству глубинной духовности. Общеизвестно и то, что Евгения Гинзбург предлагала Салахову опубликовать его роман-хронику задолго до его выхода в свет у нас, за рубежом в Париже. Она даже обещала, что за печатание автор получит такие деньги, какие ему и не снились. Но Ибрагим Низамович твердо отказался. В этом тоже видится высокая гражданская позиция писателя: если издаваться, то только у себя на Родине!

     Он объездил почти всю страну и опять вернулся в свой родной Кокшетау, потому что,  по словам Ибрагима Низамовича: «Нет земли, красивее кокшетауской, нет людей, милее кокшетауцев…».  Он любил и ценил эту землю, людей, среди которых жил. «Народ Казахстана,- писал Ибрагим Низамович,- как цветочный луг. Есть цветы большие, крупные , яркие. А есть скромные, незаметные. Но когда они вырастают, их соцветие получается прекрасным!»

      До конца своих дней патриарх татарской диаспоры сохранил оптимизм, отличался высокой жизненной активностью. Неоценима его заслуга в том, что в Кокшетау был создан татарско-башкирский центр.

         Ибрагим Низамович не дожил три года до своего 90-летия. Встречаясь с ним довольно часто, могу сказать, что никогда не видела его злым, раздраженным, без занятости. Душа его оставалась светлой, помыслы чистыми. Он сохранял в душе незатухающий огонь творчества. Когда то доводилось и неоднократно брать у него интервью. В канун дня памяти напомню пару самых важных на мой взгляд заданных ему вопросов…

    – Хронику одной трагической судьбы «Черная Колыма» можно назвать главной книгой вашей жизни. Ее невозможно читать без слез сопереживания. Что она значит для Вас?

    -Тогда, в 37-м после неожиданного ареста начались мои скитания по Сибири, Колыме. Еще в Тобольском политизоляторе тоже было много тяжкого, скверного. Но я выжил и вернулся, правда, через 10 лет. Многих моих товарищей уже не было в живых. Одних расстреляли, другие остались навечно на каторге или в колымской земле. В душе все-таки теплилась мечта, желание рассказать о пережитом, несправедливости, арестах и расправах над невинными людьми.

      Хотелось говорить и от имени тех, кто остался там, не вернулся живым. Так я начал вечерами, а больше ночами писать, Никому не говорил об этом, даже жена и дети не знали. Это был конец 50-х, когда еще не очень-то разрешалось говорить и писать о преступлениях культа личности… Писал и прятал в железном ящике в подполе. Боялся за свои воспоминания не потому что арестуют и опять сошлют куда-то. Боялся, что не успею дописать и сказать людям слова, которые жгли душу.

   -На каком языке писали?

    – Писал арабским шрифтом, так мне было легче. Но задумывался, что найдут мои рукописи после смерти, а некому будет прочитать. Казанские машинистки в те годы отказались печатать на современном языке тоже из боязни… Оригинал был в трех экземплярах: один хранил у себя, другие послал друзьям с просьбой напечатать после моей смерти. И вдруг, уже в 1988 году получаю письмо из Казани от редактора литературного журнала «Казан утлары» с предложением публикации. Вот так начали впервые печатать мои воспоминания о Колыме… Посыпались письма! А позже вспоминания вышли книгой, сначала на татарском языке, а через год перевели на русский.

   – Ваши книги известны в мире?

   – Я был участником Всемирного татарского конгресса, куда приехали татары из Америки, Австрии, Австралии, Канады, Турции, Франции, Германии. При общении с ними я узнал, что им хорошо известны мои книги. Они обещали, что помогут перевести и издать на других языках мира. Так что заговорят мои книги на английском, турецком, немецком. Дай-то Бог!..

    … Мечты писателя сбылись. Его произведения изданы на многих языках: английском, немецком, казахском, русском, армянском, калмыцком.

     Он был очень неравнодушным человеком. Его глубоко волновали судьба  культуры и языка татарского народа. Вот его завет нам,  старшему поколению и конечно же молодежи.

    – Любите родной язык! Без языка нет нации. В 21 век войдут многие нации под своим стягом. Войдут ли туда татары? Меня это мучает . Татары потеряли свой язык. Мы конечно, стараемся восстановить потерянное, украденное… Об этом строки моего стихотворения:

И туган тел,синдя минем

 хяр даен колган догам.

Саклаган дип миллятемне

Хям да телемне

Бер хыдам йощамин. 

      После возвращения из заключения И.Салахов живет и работает на своей малой родине — в селе Красный Яр. Он внес большой вклад в развитие татарской литературы и оставил богатое литературное наследие.    Несмотря на свое проживание  вдали от Татарстана, И.Салахов всегда поддерживал связь с редакциями газет и журналов, выходящих в Казани. На страницах Казанской периодической печати выходили в свет его рассказы, воспоминания, статьи.

      Писатель внес огромный личный вклад в укрепление давних дружеских связей между казахским и татарским народами. В 1991 году И.Салахова удостаивают звания почетного  гражданином города Кокшетау. Из рук Президента Республики Казахстан Нурсултана Абишевича Назарбаева он получает высшую награду — орден   «Парасат» («Алтын дуслык»). Он заслужил эти награды за многолетний кропотливый  труд, за большой вклад в развитие национальной литературы, служение идеалам добра и согласия.

В 1990 году за книгу «Черная Колыма» И.Салахов был удостоен Государственной премии им. Г.Тукая Республики Татарстан. В 1992 году  он получает звания:  «Заслуженный деятель культуры Республики Татарстан», а чуть позже  –   «Заслуженный деятель искусств».
       Он родился 30 августа 1911 г. А не стало его 7 июля 1998 г. Салахов И.Н. похоронен на сельском кладбище.  В Красном Яре он прожил почти полвека, здесь нашел упокоение…На плите на его могиле высечен стих. В переводе с татарского он звучит так: «Жму вашу руку двумя руками. Смотрю в глаза ваши – не насмотрюсь. Моих нежных чувств поток берегами не остановить».

      Время – главный оценщик любой судьбы и имени в анналах истории. Я очень верю в то, что имя Ибрагима Низамовича Салахова, его дела останутся  навсегда в сердцах потомков той земли, которую он знал и трепетно, нежно любил.